Pratum Integrum в Мюнхене

   В Мюнхене, городе искусств, на Одеонсплатц, в славной церкви св. Каетана, или, как ее принято называть, в Театинеркирхе, скромно выступил один из лучших коллективов, исполняющих старинную музыку на старинных инструментах, Pratum Integrum. Это было настоящее событие, хотя и прошло оно для Мюнхена почти незаметно. Не было ни броской рекламы в глянцевых буклетах, ни повсеместно расклеенных афиш, ни анонсов в периодических изданиях, посвященных классической музыке, ни даже единой строчки на страницах информационных порталов Мюнхена. Организация «МИР», взявшая на себя заботу о проведении мероприятия, не сочла нужным широко его анонсировать, а обошлась лишь неприметной афишей у дверей Театинеркирхе. Маленькая и невзрачная, она попалась мне на глаза лишь в день концерта, о котором я, к счастью, был оповещен заранее.

   У каждого, кто впервые входит в Театинеркирхе, захватывает дух от восторга. Снаружи не выглядящая слишком большой, внутри она необъятна, и купол уходит в самые небеса. Вот здесь-то и предстояло играть программу.
   Когда зрители расселись, над ними зажегся свет. Это было весьма интригующе, поскольку вразрез шло с привычным представлением о концерте, когда сцена с музыкантами освещена, а в зале свет приглушен. Возможно, что такова была задумка организаторов, чтобы предоставить зрителям возможность с комфортои изучить программку. Но скорее дело объяснялось тем простым фактом, что светильники располагались именно над залом, а не над местом, отведенным оркестру для выступления.
   Перед началом слово взяла руководительница центра «МИР». Она прошла куда-то вглубь церкви, к стойке с микрофонами. Едва различимая оттуда, она проговорила в микрофон несколько напыщенных фраз по-немецки, из которых я разобрал что-то вроде: «И Корелли, и Телеманн, и Бах, конечно,имели отношение к церкви. Та их музыка, что прозвучит сегодня, хоть и не духовная, но уж несомненно, божественная»
   Когда госпожа руководительница изволила удалиться, все замерли в ожидании священнодействия, которое не замедлило начаться, минуты этак через две.

   Не могу сказать, что с первых же звуков возник мощный драйв и поперла энергетика. Началось все скорее не слишком блестяще. Корелли звучал несколько неровно, его кончерто гроссо все никак не могло собраться у музыкантов воедино. Может, сказались непривычность обстановки и грандиозность интерьера. Но музыканты с этим быстро справились, и к концу кончерто гроссо можно было уже вполне убедиться, что перед нами действительно Pratum Integrum.
   А когда зазвучал Джеминиани, я окончателно превратился из придирчивого критика в восторженного слушателя и далее уже в полной мере наслаждался, всецело отдавшись волшебному потоку звуков. Впервые в жизни услышав Платти, я начал подумывать, а не включить ли его в список своих любимых композиторов, или же дело не столько в нем самом, сколько в захватывающем исполнении.
   А уж то, что мы услышали после перерыва, позволило во всей полноте ощутить, насколько силен и опытен оркестр в старинной музыке, а в особенности – музыке Георга Филиппа Телеманна. Недооцениваемая в наше время, музыка великого немца в руках этих музыкантов заново оживает, возрождается в своей подлинной силе и красоте. Когда слышишь такое, то не сомневаешься, -- эти ребята не дадут Телеманну уйти в небытие и вернут миру многие забытые шедевры.

   Следует отметить, что ситуация во втором отделении приобрела некоторую пикантность в связи с тем, что площадка, где располагались музыканты, оказалась погруженной в полумрак. Но вскипевшее было во мне негодование, быстро поутихло, ибо сгущающийся мрак оказался абсолютно бессилен перед мастерством музыкантов. Стало очевидно, что в музыке Телемана они чувствуют себя, как рыба в воде, и способны безупречно ее исполнять даже с закрытыми глазами.

   Завершающим номером была весьма для меня неожиданная обработка итальянского концерта Баха для струнного оркестра, выполненная, между прочим, не кем иным, как Павлом Сербиным, художественным руководителем оркестра. Надо сказать, что обработка эта мне понравилась больше оригинала! Я просто влюбился в итальянский концерт, к которому раньше относился весьма сдержанно. Вторая часть, которая всегда казалась мне скучной, просто очаровала своими проникновенными пиццикато. Браво, Павел!

   Музыканты играли, безошибочно чувствуя друг друга и музыку, слившись в единый трепетный организм. Звуки, проступающие из полумрака, уходили ввысь, под самые своды барочного купола, отражаясь, усиливаясь и множась. И на наших глазах рождалось чудо. Чудо искусства барокко.
   Собравшаяся публика, проникнувшись явленным чудом, устроила оркестрантам долгие аплодисменты, в ответ на которые ребята не могли не сыграть на бис. И это было в особенности трогательно, ибо в наступившем мраке им было трудно уже разглядеть не только ноты, но и друг друга. Но возникшую атмосферу волшебства уже трудно было чем-то разрушить, и чарующие звуки снова наполнили зал и души слушателей. А когда последние пассажи растворились в просторах зала, им на смену пришли откуда-то снаружи доносящиеся отзвуки церковных колоколов...
   На этом концерт был завершен, хотя бисов могло быть еще много. Но публика не настаивала, к чему заставлять музыкантов играть вслепую, пусть даже Телеманна? Лучше уж в другой раз, а я верю, он обязательно будет, и не один, но при другом освещении и другой организации.

   ...Зато отсутствие света во время концерта с лихвой возместилось ярким освещением в зале пивной «Францисканер», ослепительным блеском наполненных до краев кружек, и их жизнерадостным звоном при произнесении тостов за успех мероприятия и новые творческие победы и достижения.